Название: Кошечка
Автор: Rir-san
Бета: Saiyuri-chan
Фэндом: Block B
Персонажи: Зико/Юквон, Минхек, Кён, Джехё
Рейтинг: R
Жанры: Слэш, AU
Предупреждения: OOC, Насилие, Нецензурная лексика
Статус: Завершен
Глава 1
Глава 1
Когда перед Минхеком возникает этот парень с красными волосами и широкой улыбкой, он жопой чует, что от того будет куча проблем, вот просто чувствует. Когда на первом их задании, он видит, как из Квона энергия хлещет фонтаном, а чувство справедливости развито дальше некуда, Минхек наперед настраивается на худшее. Он не понимает, за какие грехи ему поставили такого напарника, хотя на их участке дофига следователей.
Через время им подкидывают дело об одной мафиозной группировке, боссом которой является некий Зико. В силу своей юности Квон очень активно хватается за расследования этого дела, но в конечном итоге всё приходит к тому, что его отстраняют.
Испытывая крайне препаршивые чувства от ситуации, Юквон решает поднять себе настроение единственным действенным способом - походом в клуб, где он мог и напиться, и натанцеваться, и наобниматься.
Ночью, после какого-то там по счету коктейля, Квон ещё может более-менее уверенно стоять на ногах и даже крайне эстетично танцевать. Он случайно замечает в клубе Минхека. Тот проходит возле напарника достаточно близко, но явно его не замечает, направляясь к какой-то цели. В силу своей пьяности Квон просто не может не последовать за любимым хёном. Они выходят в темный проулок позади клуба. Квон движется за хёном неспешно и на удивление тихо. Когда он подходит к повороту и выглядывает, то видит, что Минхек с кем-то разговаривает, с кем-то очень похожим на Зико с фотографии, предоставленной в досье.
На данной стадии опьянения Юквону было сложно делать выводы. Ему вполне хватило и общей картины, поэтому Квон решает аккуратно сдать назад. Конечно, аккуратно у него не получается. Он оборачивается назад, и по-глупому цепляет какую-то доску рукой. Та падает, и в тишине переулка раздается прямо оглушительный грохот. Юквон на секунду замирает, понимая, что ему просто пиздец. Ноги сами начинают бежать вперед, но через несколько метров его резко хватают за руку.
Квон брыкается, как может, но всё-таки неизвестный ему третий парень с глупыми, по мнению младшего следователя, рыжими кудряшками подводит его к Зико и Минхеку.
- Предатель! Сволочь! - Квона держут поперек груди, обездвиживая руки, но это не мешало ему орать на весь переулок и размахивать ногами. Минхек только недовольно закатывает глаза, понимая, что парень говорит о нём.
Через пару минут силы на крики заканчиваются, и Юквон бессильно повисает в руках Кёна.
- Что будем делать? - негромко спрашивает Кён, обращаясь к Зико. Последний, всё это время, без каких либо эмоций наблюдал за развернувшейся картиной.
- Убить, лишние свидетели нам не нужны.
Юквон пораженно застывает, мозги усиленно анализируют ситуацию и выдают неутешные результаты. «Вот и всё? Конец?»
Минхек понял, что дело дрянь, и всё бы ничего, но мальчишка всё-таки ему понравился - веселый, без закидонов. Он судорожно соображал, чтобы сказать, как неожиданно заговорил Кён:
- Та ну-у-у, Зи. Я уже видел эту кошечку у нас в клубе, она та-а-а-к танцует. - Минхеку кажется, что Кён улыбается сильно весело. - Ты должен это заценить.
Зико только немного удивленно приподнимает бровь и задумчиво выговаривает «Кошечка…», когда, довольно улыбнувшись, добавляет:
- Вези его в штаб.
Юквон облегченно вздыхает, понимая, что жизни его никто не лишит, но ему поздно приходит осознание, что он совершенно не знает, что с ним взамен сделают.
Его привозят в их резиденцию - частный дом на окраине города. Зико заходит в дом первым и пальцем показывает следовать за ним. Пройдя на второй этаж, они заходят в спальню, скорей всего, принадлежащую Зико. Юквон удивленно разглядывает дорогой интерьер и даже предположить не может, даже не думает, что в следующую секунду на него наденут простенький красный ошейник с ухмылкой и словами: «Ну что же, киса, поиграем?»
Юквон в ахуе. Более культурными словами всю глубину его душевного состояния описать невозможно. Удивленно моргая ресницами, он растерянно теребит ошейник. Слова медленно складываются в предложения, образовывая одну членораздельную мысль: «Меня сейчас выебут». Квон пораженно выдыхает своему умозаключению и начинает неспешно пятиться назад, тихо бормоча под нос:
-Не, не, не…
Зико переводит скептический взгляд на мальчишку, расслышав через время его бормотание. Он резко хватает Квона за руку и немного грубо толкает его к окну. Квон ожидаемо теряет равновесие и с громким «Ауч» хорошо грохается на задницу, несильно приложившись затылком об подоконник. Полностью дезориентированный он пропускает момент, когда на его запястье щелкают наручники и приковывают его к батарее.
Мальчишка растерянно смотрит на руку, пытаясь резко не мотать головой. Когда холодные пальцы цепко хватают его за подбородок и насильно поворачивают голову вверх, преступник смотрит Квону прямо в глаза, насмешливо улыбаясь. Он резко придвигает своё лицо ещё ближе к Юквону, веселясь тем, как мальчишка пытается резко отстраниться.
- Боишься?
И Квон чувствует, как внутри просыпается раздражение от этой насмешки - совершенно неподходящее чувство для данной ситуации. Зико довольно хмыкает, сжимая пальцы на подбородке мальчишки и слыша, как тот недовольно шипит.
А потом придвигается ближе и, лизнув мальчишку по щеке, отстраняется. Он отходит к кровати и, бросив с неё подушку в сторону Квона с приказом «Спать», выходит из комнаты.
Квон, наверное, никогда в жизни не смотрел на человека с таким скепсисом, афигом и чувством, что все вокруг конченые дебилы.
Глава 2
Глава 2
Практически на следующий день Квон понимает, что «кошечка» - это не извращенные сексуальные игры. Его реально хотят сделать котом, домашним питомцем.
Как-то первое впечатление уходит на задний план, и Квон практически полностью возвращает свой настоящий характер.
- Тебе мозги отшибло, да? Понимаешь, я немного не вписываюсь в размеры домашнего питомца. У меня шерсти нет! Я даже мурчать не умею! Да ну фак! - Юквон второй час рвет глотку, всё также сидя прикованным к батарее. Запястье неприятно ноет от наручников и вообще. А Зико, развалившись на кровати с ноутбуком, откровенно игнорирует мальчишку.
- Мяу? - Юквон мало надеется на эффект, но на его удивление в его сторону смотрят и приподнимают бровь в немом вопросе. Квон раздраженно рыкает и, тихо сказав: «Да ну в жопу», отворачивается от Зико, скручиваясь клубком на матрасе - его новой личной кровати.
За последнюю неделю его погладили везде, где могли, заставили играться с тупыми игрушками и таскали за поводок по дому. Квон брыкается каждый раз, не забывая громко возмущаться, но в конечном итоге плюет на все и просто расхерачивает гостиную ко всем чертям, когда ему разрешили гулять не только в комнате Зико. Потом он с теплой довольной улыбкой вспоминает, как дергался глаз Кёна, когда Квон, сидя возле окна, пару раз слабо дергал штору, а на третий сорвал её с карниза.
- Зико! Забери нахрен свою кошку из гостиной! - Кён чуть ли не плюется слюной, за шкирку таща за собой Квона. «Кошка» брыкается, кусается и матерится и благополучно пропускает момент, когда за шкирку его хватает другая рука и понимает свою ошибку только тогда, когда встречается глазами со злым и недовольным взглядом. Зико поднимает Квона как пушинку и, перекинув через плечо, несет в свою комнату.
Отпускают Квона уже в спальне, не церемонясь, скидывая его на кровать. Паника медленно, но верно начинает накрывать следователя, заставляя судорожно оборачиваться по сторонам в поисках путей отступления, которых, как оказалось, не было.
Зико лезет на кровать за Квоном и, недовольно цокая, толкает мальчишку в плечо, заставляя лечь на кровать.
- Не, не, не, – тихо воет квон. – Я больше так не буду! И сам всё уберу!
Казалось, Зико совершенно не слушает Квона. И последний, сквозь стену негодования и шока, начинает чувствовать, как по телу расползается липкий неприятный страх. Зико резко хватает пальцами подбородок мальчишки, прерывая его хаотичную болтовню. Всё снова повторялось. Квон поднимает взгляд вверх и встречается с отрешенным взглядом Зико. Может, выброшенная в кровь доза адреналина превысила свой лимит и хорошо врезала по мозгам, но в глубине этой отрешенность Квон замечает тепло, такой совершенно маленький огонек. И почему-то стало немного не так страшно, хотя сердце продолжает бешено биться в груди, а ладони - до неприятного влажные. Зико аккуратно, не спеша, проводит большим пальцем по нижнему краю подбородка, как будто успокаивая, и улыбается своей насмешливой улыбкой. Резко дергая головой вперед, он со смехом в глазах наблюдает, как Квон резко дернул голову назад. А потом по комнате разносится глубокий гортанный смех, который заставляет Квона полностью растеряться. И также резко прекращается.
- Быстро под одеяло, и чтобы, когда я пришел, в этой комнате было слышно только твоё котячье сопение.
Не до конца понимающий Квон, на автопилоте кивает головой и начинает подниматься с кровати, чтобы пойти в свой уголок, когда его резко опускают назад со словами: «Спишь здесь».
Квон лихорадочно заворачивается в одеяло, так, что из-под него выглядывает только красная макушка, и совершенно не видит, как Зико всё это время наблюдает за ним с легкой улыбкой. Только потом Квон слышит звук захлопнувшейся двери и еле различимое кёновское «ну и?». Ещё некоторое время после, Квон лежит, совсем не двигаясь, слыша, как постепенно сердце возвращается в нормальный ритм работы. Стресс проходит, в голове уже не крутятся хаотичным клубком мысли, и приходит осознание, что он лежит сейчас на кровати Зико, под его одеялом, на его подушке. И этот странный кокон из всего «его», укутывает до непривычного приятным теплом. И Квон расслабляется, а после крепко засыпает.
Всё вроде бы не так уж и плохо, если не считать, что тебя сделали домашним питомцев. Но его не обижают и практически все любят. Это было прекрасно, если бы было не против воли.
Каждую минуту, каждую секунду на глазах у других Квон бунтует, упирается и протестует. Он высоко задирает нос, проходя мимо, хоть идет спотыкаясь. Ему нужно быть сильным, но как же иногда хочется завыть от досады, сесть в уголке, подтянув колени к подбородку, и крепко обхватить себя руками, чтобы ощутить крохотную видимость защиты.
Квон не знает как, может, учуяв задницей, но в такие «особые» моменты, когда жизнь кажется полным дерьмом, к нему всегда приходит Зико. И с ним обязательно какая-то очередная глупая игрушка или игрушки может не быть, но тогда 100 процентов тащит какую-то сладкую хрень. И почему-то становиться немного легче.
- Босс,..
Это всё что успевает сказать Минхек, до того как его голова встречается с какой-то книжкой, кажется мистическим романом. Он на секунду теряется в пространстве, хватается за голову, восстанавливает ощущение своего расположение в окружающей среде и смотрит влево – откуда прилетела книга. Там, слева, на полу сидит боком Квон со скрещёнными руками на груди и вздернутым вверх носом и смотрит на Минхека взглядом «Ты дерьмо и ниипёт».
Минхеку душевно плохо от этого взгляда, паршиво, гадко и одновременно злостно. Совесть напоминает, что кто-то не усмотрел за одним «ребенком» и на душе становиться ещё хуже. Минхек переводит взгляд обратно на Зико, стоящего с какими-то бумагами, и видит, что у того также гордо задран нос, и следователь готов поклясться, что увидел в его взгляде странное ликование и гордость, небось за свою кошечку. Минхек недовольно вздыхает и продолжает свой монолог.
Квон имеет свою мужскую гордость и врожденную упертость, что заставляют его всё воспринимать в штыки. В первые недели он чуть ли не кусает за пальцы всех, кто пытается к нему притронуться, высказывает в слух, какие все «хорошие», и сбивает всё. что лежит не по его особому фэн-шую. И нужно было отдать должное Зико, который ровным счетом не реагирует на все закидоны Квона, пока они находятся в пределах нормы, он просто смотрит, иногда гладит, и всегда таскает за собой Квона, когда находится дома.
Зико никогда не трогает Квона больше 3-х секунд, обычно просто ерошит его волосы, проходя мимо. И может быть это из-за неожиданно прерванной сексуальной жизни, но каждый раз Юквон расплывается амебой от этой небольшой ласки и на минуту зависает от понимания этого. Он очень надеется, что это просто банальный недотрах. Потому что в противном случае эта ситуация получит статус «жопа».
Глава 3
Глава 3
Как-то так получается, что Квон оказывается всегда в эпицентре всех важных событий, хотя Зико больше времени проводит за территорией своей комнаты, а мальчишка больше времени проводит именно там. Но, не смотря на это, Квон за небольшой промежуток времени въезжает в несложную иерархию этого мафиозного клана.
Зико – биг босс, бог всех и вся, и только попробуй этому противоречь. У Зико были подчиненные-одноклеточные, подчиненные с зачатками мозгов, друзья, которые сами подчинились, и Кён – единственный человек, которому Зико мог без страха открыть свою спину, Квон был в этом уверен.
И это, пожалуй, был единственный человек, который не ненавидел Квона в этом доме, или хотя бы не показывал этого открыто. Кён никогда не пытался прикоснуться к Квону, не смеялся, не упрекал, не кричал, только иногда немного недовольно смотрел, когда Квон «случайно» задевал какую-то любимую кёновскую вещь в интерьере.
А иногда он готовит Квону еду. Обычно, когда большей части народа нет дома. Тогда мальчишка также может без напряга пошастать по особняку. И иногда тоже приносит игрушки. И гонит спать, когда Квон сильно засиживается в гостиной. Квон неосознанно улыбается, когда вспоминает Кёна, пытаясь даже не задумываться - от чистого сердца он всё это делает или с подачи Зико.
Но кто он в особняке? Просто игрушка босса, домашнее животное или перспективная шлюха. Если бы он был зашуганным и тихим, всем бы было бы глубоко побоку на него. Но у Квона другой характер. И ещё вначале он успевает пересечься практически с каждым членом группировки Зико и, как минимум, кинуть в каждого чем-то больнобьющимся. Он орет, бьется и доставлял проблемы - конечно, он наживает себе недоброжелателей. Все, как минимум, хотят огреть его по заду ремнем, но кошечка босса, а вещи босса неприкосновенны.
Жаль, что только отчасти.
Квон впервые понимает, насколько его защищает присутствие Зико и его правой руки, в лице Кёна, когда те отправляются на сделку, а Квон через пару часов получает вывих плеча и бесплатную холодную ванну. Квон до желваков стискивает челюсть, чтобы не ляпнуть чего-то лишнего. Его оставляют в белой ванной, уходя и смеясь гадким хриплым смехом.
Мальчишка почему-то чувствует резкий упадок сил, и только какие-то частицы здравого смысла поднимают его задницу из холодной воды и несут в тепло. Он наконец-то понимает брошенное когда-то Зико словосочетание "подчиненные-одноклеточные", и переполняется чувством мести.
Но в конечном итоге всё оборачивается так, что произошедшая ситуация выкручивается левым боком и попадает только Квону за мокрый ковер в комнате.
Квон не помнит когда, но в какой-то момент у него начинает першить горло, слезиться глаза, он набирает с собой кучу пачек салфеток и ходит по дому, кашляя налево и направо. Кёна с Зико снова нет, но это не мешает Квону подойти к Джехе и чихнуть тому прямо в лицо.
С Джехе у Квона сложились особые отношения – как у кошки с собакой, они в ровной степени друг друга абсолютно не выносили и не переносили. И если бы не обстоятельства, они бы давно уже друг друга пришибли. В тот момент Квон чудом спасается от Джехе. И, в общем, понимает, что ничего больше интересного сделать он не может. Кашель становится всё сильнее, Квон еле дышит, и, кажется, подскакивает температура. В какой-то момент появляется стойкое желание скрыться ото всех, чтобы его не видели, не слышали, не трогали и вообще забыли, что он здесь был. Он тащит из спальни подушку и одеяло, идет в самую отдаленную комнату и устраивается в кутку возле батареи, укутываясь в одеяло по уши. Здесь очень тихо, тепло, внутреннее беспокойство становится чуточку меньшие, и Квон засыпает.
Когда Квона находят, у него температура под сорок, он весь в поту и кутается в одеяло с каждой секундой всё сильнее. Он просыпается и успевает только на грани реальности увидеть размытые очертания Зико, а потом снова проваливается в сон.
Кён не до конца принимает любовь Зико к этой «кошечке», которая далеко не мягкая и пушистая. Но Кён только недовольно смотрит на Зико, который долго неподвижно сидит возле больного Квона, понимая, что его всё равно не услышат.
А Квон слабо соображает, что происходит вокруг, он чувствует себя разбитым, опустошенным и абсолютно беззащитным. У него полный упадок сил, он не может говорить, но всё равно, переступая, через сильную ломоту в теле, начинает крутиться, пытаясь уйти от чужих прикосновений. Мозг панически кричит, что нужно защищаться, чтобы то ни было, потому что, если не ты сам, то никто. Зико пытается обездвижить мальчишку и в конечном итоге недовольно шипит, когда Квон изловчается и кусает его за ребро ладони.
Кён действительно ожидал, что Зико сейчас вставит пиздюлей непослушной кошечке, не смотря на то, что та заболела. Но Зико глубоко выдыхает, придвигается ближе и аккуратно проводит ладонью по волосам мальчишки, а потом ещё и ещё, еле слышно шепчет: «Всё хорошо», и совершенно не видит, как у Кёна от афига чуть не вылезают глаза из орбит, когда тот улавливает в его голосе такое своеобразное тепло.
Квон через белую пелену тумана слышит чей-то приятный голос и только по такому знакомому запаху парфюма понимает, что говорит Зико. Сил совершенно нет, и Квон решается попробовать полностью довериться Зико.
Когда лихорадка наконец-то отступает, Квон открывает глаза и впервые за всё это время вспоминает, что такое дышать носом. Он неспешно потягивается на кровати, переворачивается со спины на живот и с довольной улыбкой зарывается носом в подушку. Впрочем, надолго он не задерживается в таком положение из-за нехватки воздуха. Квон поворачивает голову вправо, приоткрывает глаза и видит в двадцати сантиметрах от себя лицо Зико с его фирменной улыбкой маньяка-извращенца, которую в большинстве случаев перепадает лицезреть именно Квону. Он ничего не говорит, просто пристально смотрит, и Квон тупо замирает, кажется, даже не дышит. Зико коротко хмыкает, теребит волосы мальчишки и выходит.
А дальше всё становится настолько запутанным, что Квон слышит, как отчаянно скрипят в мозгу шестеренки, когда он задумывается над всей ситуацией. Находиться возле Зико стало неожиданно легко и удобно, без того небольшого внутреннего напряжения, которое обычно охватывало Квона.
Квон отчасти боится думать над тем, что послужило таким переменам, он прекрасно помнит, что тогда, при болезни, доверился, и подсознание само сделало выводы «значит можно не бояться». Его держат возле себя ещё ближе, не больше, чем на расстоянии двух метров от самого Зико. Постепенно обычный словесный игнор со стороны Зико в плане разговоров пропадает, они начинают с препираний, которые переходят в небольшое подобие человеческого диалога, а потом и в велико-философские дискуссии. Обычно безразличный взгляд Зико становится более заинтересованным и как бы теплым, а прикосновения - более долгими. Квон всё ещё решает не задумываться, он лелеет надежду когда-нибудь отсюда выбраться, и попросту пропускает момент, когда всё абсолютно выходит из-под контроля.
Глава 4
Глава 4
Одной из интереснейших особенностей человека, наверное, является привыкание. Самое простое и ненавязчивое. Например, к теплу от пальцев рук, когда они неспешно гладят тебя по волосам. И его возникновение обычно, как назло, обнаруживается неожиданно.
В один прекрасный момент Квон ошарашенно замирает, понимая, что начинает привыкать к Зико - к запаху его парфюма, к его голосу, истеричному смеху, сосредоточенному виду за бумагами и уставшему - за ноутбуком в кровати, к любви таскать Квона, перекинув того через плечо, к подаренным глупым детским игрушкам и пошлым шуткам. Квон не до конца ещё понимает всю сложность данного феномена и с легкость решает просто откинуть кажущуюся неважной мысль подальше, в задний ящик черепной коробки, и подумать о чем-то по-настоящему важном, например, о побегах, которые Квон ни разу не совершил удачно.
И это, наверное, было одной из самых больших ошибок.
Когда Зико с половиной народа пропадает на месяц, Кён видит, как первые дни Квон ходит с улыбкой до ушей, как обычно бывает в «безлюдные дни». Мальчишку никто не достает, он может разлечься вдоль дивана, закинув ноги на спинку, и смотреть на плазменном телевизоре любимые дорамы. Но через время Кён замечает, что Квон становится как бы всё более потерянным, он не знает, как лучше описать это состояние мальчишки.
Кён удивленно приподнимает бровь на свои же мысли, наблюдая в небольшую щель приоткрытых дверей, как Квон аккуратно сворачивается, чуть ли не клубочком, на краю постели Зико.
- Йо, Зико, тебя куда там занесло? - веселым голосом спрашивает Кён, держа мобильный возле уха. - Кошечка скучает.
На том конце провода только таинственно хмыкают.
- Я знаю, что ты неосознанно вошел в глубокий астрал от почтенного самолюбия, но я жду словесного ответа.
- Скоро буду, - коротко отвечает, практически без эмоций, и отключается сразу же без прощания.
Квон немного дремлет, когда слышится сильный грохот от закрывшейся двери. Он отрывает голову от подушки и краем глаза улавливает силуэт Зико. Он снова откидывается на подушку, когда его неожиданно поднимают и силой укладывают на чужую кровать, его укрывают одеялом, и сами ложатся рядом. Квон видит, как Зико сразу закрывает глаза, действительно готовясь спать. И Квон понимает, что если он сейчас начнет сопротивляться, то ничем хорошим эта затея не закончится, и вообще почему-то совершенно не хотелось протестовать. Поэтому Квон просто придвигается ближе и засыпает.
А через время Квона берут с собой на небольшое мероприятие с высокопоставленными лицами сего мира мафиозного. С него снимают ошейник, обновляют цвет волос и делают укладку, и подводят глаза черной подводкой за пожеланием Зико. Его одевают в дорогостоящий костюм и душат брендовым парфюмом. Квон чувствует себя до непривычного скованным, как будто его туго связали по рукам и ногам, и растерянно смотрит на Зико всё время, пока его готовят.
А Зико смотрит в ответ до невозможности пристальным взглядом, практически не моргая. Квон чувствует, как ему становится неуютно вдвойне, а щеки начинают беспричинно гореть, но единственное, что он может сделать, это отвести взгляд в сторону.
Мероприятие проходит у кого-то в особняке, Квон особо не вникает. Он заходит за Зико в большой зал и не удерживает пораженный вздох. От всего веет роскошью, стилем и деньгами. Квон ощущает себя на балу в средневековье и откровенно ошарашивается окружающей атмосферой. Но быстро спохватывается, закрывает рот и гордо задирает нос. Скованность от нового одеяния и вообще ситуации никуда не уходит, но Квон, не без усилий, хорошо её маскирует – он шагает уверенно, показывает расслабленность, смотрит холодным взглядом и слабо ухмыляется. Зико довольно хмыкает, одобряя, а Квон замечает и чувствует непонятное ликование и радость от такой похвалы.
Глядя на то, сколько здесь было народу, Квон невольно задумывается о побеге, но что-то внутри обреченно подсказывает, что хрен у него это получится. Зико, казалось, совершенно не обращает на него внимания, но так-то так получается, что Квон всегда в двух метрах от него, а если дальше, то недалеко от Квона всегда Кён или Джехё, которые тоже пришли с ними. Квон не до конца понимает значения этой «вечеринки», он пытается прислушиваться к разговорам, но ничего интересного так и не узнает, только с каждой минутой ощущает всё больше заинтересованных и оценивающих взглядов на своей персоне. Крайне неприятно.
Но Квон не зацикливается, допивает бокал шампанского, заценивает вон того высокого брюнета и хватается за второй, или уже третий. Но не успевает даже пригубить, как бокал мягко забирают у него из руки.
- Кошечкам на сегодня хватит, - Квон слышит мягкий бас и недовольно фыркает, всё больше напоминая кота. Зико тихо улыбается и на удивление бывшего следователя никуда не уходит.
Квон вроде бы и не пьет много, а в тот момент даже слушается и больше в себя ничего не вливает, но в дом он входит все равно небольшой синусоидой, а до кровати его вообще несет Зико, как обычно через плечо. Квон чувствует необычный прилив веселья, он тихо смеется и ударяет ладонью по заднице Зико, что мелькает у него перед глазами. И снова смеется на сказанное сквозь зубы Зико: «Чертова кошара!», дополненное слабым встряхиванием пьяного тела.
Его подносят к кровати и сбрасывают вниз. Квон немного теряется, очутившись на мягкой поверхности. Через несколько секунд земля с небом наконец-то стают на свои места, и он цепляется взглядом за Зико, который просто неподвижно стоит напротив и смотрит. Квон смотрит в ответ, невольно облизывая губы. Он совершенно не чувствует страха. Даже тогда, когда Зико залазит на кровать и нависает над ним, даже тогда, когда тот наклоняется и целует его губы, даже тогда, когда с него медленно начинают снимать одежду. В голове играет интерес, внутри все больше просыпается желание. Квон чувствует, что сопротивляться абсолютно не хочется, и просто подчиняется, предпочитая не думать о последствиях.
Утро его встречает легким сушняком, небольшим дискомфортом в заднице и спиной Зико разукрашенной красными полосами. В голове Квона только одна мысль: «Бля-а-а», которую он пытается озвучить с таким же скепсисом, но получается только жалкое мяуканье.
Квон был практически уверен, что теперь начнется настоящая неведомая херня, но ничего не происходит. Произошедшее остается не обговоренной, Зико дальше поглаживаний Квона по волосам не заходит и в конечном итоге тот забивает, размышляя о том, что так скорей всего будет лучше, но шипит каждый раз, когда Зико пытается просто к нему прикоснуться.
Квон совершенно случайно слышит разговор между Зико и Кёном. Он не подслушивает, просто у кого-то была тупая привычка не закрывать двери кабинета.
- Не зря ли ты его потащит тогда с нами? А то кролики проснулись чего-то.
Квон на секунду подвисает, прокручивая услышанную фразу, и не удерживается от крайне эмоционального, но тихого: «Что за херня?!»
- Пох, - Зико отвечает кратко и лаконично. И Квон сразу же отлипает от двери, боясь, что ещё немного и его мозгу придет полный game over.
Всё происходит слишком неожиданно. Зико снова уезжает на переговоры с семьей Пак, оставив Квона под внимательным присмотром Кёна. Как-то так получается, что в одном из районов, что входят в их попечительство, возникают проблемы. Кён спешит лично разобраться с неразберихой, пока она не выросла в ещё один большой пиздец, который им будет сейчас совсем некстати.
А Квону просто захотелось побыть на свежем воздухе. Он выходит на задний двор, широко раскидывая руки в сторону и вдыхая полной грудью, когда сзади к его голове приставляют дуло со словами «Пошел, тихо». И ведут суки аккуратно, через белые пятна уличных камер. Последнее, что проносится в голове Квона, это то, насколько печален факт, что у них появилась крыса.
Когда Зико возвращается, кажется, что вздрагивает весь дом. Он стоит посреди гостиной с безэмоциональным выражением лица и только глаза могут сказать, в каком бешенстве он сейчас находился. И, конечно же, направленный на Кёна один из любимых desert eagle двенадцатого калибра.
Он действительно готов убить Кёна, но здравый смысл вовремя дает о себе знать.
Нужно быстрее найти Квона.
Он знает, кто украл Квона. И вроде бы Зико давал себе наводку по жизнь ни к кому не привязываться, но сейчас готов идти напролом, лишь бы вернуть Квона, вернуть его кошечку. Как глупо он влюбился, тупо по-мальчишески потерял голову, а, впрочем, это в его стиле. Зико хмыкает, понимая, что по-тихому разрулить ситуацию не получиться. Кён даже не предлагает просто бросить Квона, понимая, что его даже не услышат.
Когда Кён находит Квона, он на несколько секунд застывает, понимая, что тупо не может шевелиться. Тот лежит в комнате на полу, абсолютно голый, беспомощно сжавшись в комочек, с проступающими кроваво-синими отметинами, сочащимися кровью мелкими царапинами на теле, и явно хорошо насильно оттрахан. Кён резко качает головой, сбрасывая оцепенение, и хватает мальчишку.
Когда они привозят Квона назад в особняк, Зико только на полпути сюда. Кён командует положить мальчишку на кровать, приказывает вызвать врача, выгоняет всех и сам уходит за аптечкой.
Когда он снова заходит, мальчишки нет на кровати, а от щелочки из приоткрытой двери в ванную идет свет. Там, на холодном кафеле ванной, сидит Квон, прижав ноги к груди. Он крепко обхватывает себя руками, и Кён еле слышит его плач через шум бьющей из душа холодной воды. Кён хочет подойти поближе, но ему сразу же кричат охриплым голосом «Не приближайся!». Поэтому он только меняет холодную воду на теплую, выходит в комнату и, позвонив Зико, говорит всего лишь: «Быстрее».
Квон хочет, чтобы всё это было просто сном. Страшным ночным кошмаром, в котором можно себя ущипнуть и проснуться в своей кроватке. Он немного двигает ногой и чувствует новую волну боли, понимая, что всё это далеко не сон, что всё до паршивого реально. Он мог выдержать всё, что угодно, от Зико, от любого из его людей. Он выдержит, если его изобьют до полусмерти.
Но у всего есть предел, грань того, что можно вынести в этой чертовой жизни. Квон попросту не может, попросту нет сил. Он ничего не хочет, только, чтобы всё прекратилось, взяло и закончилось. Слезы начинают идти сами по себе, уголки губ вздрагивают, принося новую боль.
Он пропускает момент, когда в ванную снова заходят. И понимает это только, когда напротив него кто-то резко садится на корточки и обнимает его. В нос ударяет знакомый родной запах и Квон теряется.
- Запачкаешься, - еле слышно проговаривает, пытаясь рукой оттолкнуть. А Зико попросту игнорирует слабый протест, обхватывает ладонями лицо мальчишки и поднимает его вверх. Квон сразу же отводит взгляд в сторону.
- Посмотри на меня, - в голосе Зико нет и капли раздражения или злости, только родное тепло. И Квон подчиняется, он так устал бороться. А слезы всё также льются, когда он встречается с теплым взглядом Зико. Тот аккуратно проводит большим пальцем по ранкам в уголках губ мальчишки, и успокаивающе говорит: «Всё хорошо». И Квон почему-то полностью ему верит.
Зико сам его умывает и моет, потом заворачивает в большое махровое полотенце и несет в комнату. Там он его одевает, а после осмотра доктора укладывает спать.
Через пару часов Квон просыпается. Он неспешно осматривается, понимая, что в комнате он один. Квон не знает почему, но внутри просыпается сильное желание хотя бы увидеть Зико. И не смотря на боль, он поднимается с кровати и идет в его кабинет. К нужной двери он доходит быстро, но резко замедляется, замечая, что та приоткрыта и по голосам понимает, что Зико не один. Вся уверенность враз пропадает. Он прекрасно понимает, что все люди Зико знают, что с ним делали, в голове проносятся картинки возможных взглядов в его сторону, переполненных презрением. И Квон уже совершенно не уверен, выдержит ли он ещё этот небольшой удар. Мы зависимы от чужого мнение как бы там ни было.
«Зачем мы только его спасали? Столько наших там ранило», - Квон слышит чей-то недовольный вопрос и невольно делает шаг назад.
«Мы в ответе за тех, кого приручи, не правда ли?», - по голосу слышно, что говорит Кён, и Квон почему-то уверен, что тот смотрит сейчас на Зико.
Он хочет уже уйти обратно в комнату, как неожиданно его хватают за талию, и с немного недовольным «Чего встал?» толкают в кабинет. Квон ошарашенно оборачивается на Джехе, а потом на всех присутствующих в кабинете, которые с интересом смотрели на неожиданного гостя.
Джехё всё ещё держит Квона за талию, чтобы тот не убежал, но понимая, что тот вообще не может сделать никакого движения, аккуратно подталкивает Квона к Зико, который сразу же вытягивает руку и манит жестом к себе. Квон тут же неспешно семенит к нему и немного растерянно застывает, когда Зико протягивает ему только что скинутую толстовку. Он чувствует себя абсолютно грязным, от кончиков пальцев до макушки, и никакой душ нихрена не избавит от этой грязи, как не пытайся. Он осознает это слишком ярко и понимает, что зря сюда пришел. Квон хочет уйти, и уже воровато оглядывается на дверь, когда слышит:
- Накинь, - Зико говорит тихо, а Кён почему-то с еле скрываемой улыбкой смотрит, как Квон немного хаотичными движениями одевает на себя толстовку. Зико тянет его на себя и Квон без возражений, накинув капюшон на голову, лезет к нему на колени. Немного повозившись, он замирает, уткнувшись носом куда-то в ямку над ключицей Зико. Его снова окружает такое родное тепло, а в голове бьется единственная мысль - его не отвергли. Квон невольно улыбается и снова проваливается в сон, не смотря на то, что в комнате продолжают разговор.
Когда небольшое заседание заканчивается, в кабинете остаются только Кён и Зико с сидящим на нём Квоном. Мальчишка всё также спит, по-детски смешно прижимая к груди свою руку с сжатой в кулак ладонью. Зико медленно откидывается на спинку дивана, не отводя взгляда от лица мальчишки.
Кён как-то обреченно тихо вздыхает, глядя на то, как Зико аккуратно проводит рукой по волосам Квона. Он, еле касаясь, трогает пальцем кончик его носа, смотрит на то, как мальчишка недовольно жмуриться во сне, и улыбается, той улыбкой, которой улыбаются только самым... родным. «Пиздец» Кён пораженно застывает, наконец-то до конца понимая всю сложность ситуации, но, в виду всех крайне мозгоебных последних обстоятельств, долго на ней не зацикливается.
- Зико, ты же знаешь, что это не дело, - начинает он, неспешно пододвигая графин с любимым Jack Daniel’s к себе. - Тебе хочется кого-то защитить, а эта кошечка на самом деле о-о-очень сильная, - стакан наполняется янтарным виски ровно на 2см от дна – удивительное и совершенно нелепое умение Кёна. Он небрежно берет стакан и делает небольшой глоток, ожидая от Зико ответа.
- Я знаю, - Зико смотрит прямо ему в глаза. - Но это совсем другое, - он улыбается еле заметной улыбкой и Кён почему-то успокаивается.
Глава 5
Глава 5
Как-то само собой Квон приватизирует толстовку Зико, черную с белым принтом на спине, и не расстается с ней большую часть времени. Он ни на что не претендует, сам не лезет к Зико на руки и идет спать на свою кровать в углу, не смотря на то, что что-то там внутри хорошо так требует побыть возле того как можно ближе.
Зико недовольно цокает на мальчишку и тянет к себе на руки, а потом на кровать, теребит ему волосы и целует в макушку.
Квон ведет себя непривычно тихо, всех сторонится и вообще практически не выходит с комнаты, пытаясь казаться крайне спокойным. Только Зико просыпается каждую ночь, слыша крик Квона от нового ночного кошмара. Он далеко не тупой и ему в большей степени всё равно на собственный имидж. Поэтому он максимально окружает Квона теплом и показывает средний палец на скептический взгляд Джехё.
Зико не знает, что Квон хочет доказать, но через несколько дней тот пытается, как раньше, бегать по дому чуть ли не со скоростью света. Но план увенчивается провалом ещё на середине - Квон резко падает на диван, сворачиваясь пополам от боли в спине, чуть ли не доводя Зико до инфаркта.
Зико выходит из больницы в крайне паршивом настроении. Диагноз - простое растяжение сухожилия, но Зико упорно, долго и с интонацией повторяет: "Глупый, глупый кошак".
Квон затихает на руках одного из "шкафов" - секьюрити босса - слушая Зико, и с каждой секундой сильнее втягивая голову в плечи от стыда.
Дома Зико больше ничего не говорит, только смотрит на Квона крайне недовольно. И Квон, лежа на кровати Зико, даже не знает, хорошо это или плохо. Он виновато тупит взгляд куда-то в сторону, чувствуя, что лучше бы Зико всё-таки открыто злился. Пару минут в комнате стоит полная тишина, а потом Квон слышит, как Зико начинает двигаться, а через некоторое время матрас прогибается под чужим весом. Мальчишка слабо дергается телом, как будто пытаясь убежать, а потом замирает, крепко зажмурив глаза. И абсолютно пропускает, как губы Зико изгибаются в ту теплую улыбку, оставив себе возможность только почувствовать, как головы касаются теплые пальцы, перебирая пряди волос. Квон игнорирует навязчивую мысль, что это простая жалость, и расслабляется.
Следующие дни Квон ходит исключительно согнутым пополам, держа руку на спине, потому что по-другому он сможет двигаться только раком на коленях. Джехё не удерживается и издает кряхтящие звуки, когда Квон проходит мимо него в гостиной. Мальчишка бросает на него злой взгляд и так картинно, со вкусом, херачит пяткой по ступне Джехё. Квон добрых три секунды ждет, когда в ответ Джехё что-то ему сделает, но тот только красиво матерится и возвращается к просмотру развлекательной передачи, вспоминая напутственные слова Зико в сторону Квона: «Тронете – уебу на тот свет».
Квон чувствует, как внутри наконец-то зарождается что-то похожее на спокойствие. Он впервые ощущает то своеобразное тепло, без которого будто и можно прожить, но мир кажется крайне холодным и пресным. И вроде бы всё хорошо - его не трогают, не отвергают, его всё-таки любят. Но Квон видит обращенные на него снисходительные взгляды шастающего по дому народу, и в душе просыпаются тупая детская злость, упрямство и желание показать, что они заблуждаются.
Зико больше не пускает его к себе в кабинет. Прекрасно зная о характере своей кошечки, он не хочет, чтобы она услышала их планы. А Квон и сам прекрасно знает о великом заговоре, но не возражает против своего пассивного статуса. Бороться совершенно нет сил.
Проходит всего несколько недель, когда заканчиваются последние приготовления к наступлению на семью Пак, в которой и "погостил" тогда Квон. Они обсуждают последние детали в кабинете и уходят из дома, когда Квон спит.
Квон просыпается через несколько часов. И после осматривания дома, понимает всю ситуацию. Он замечает в гостиной Джехё, которого оставили ему в охрану, и тихо пятится назад, пока его не заметили.
Он долго смотрит на свое отражение в зеркале - синяков на теле практически нет, и ранки в уголках губ уже зажили. Он откидывает в сторону толстовку Зико и решает, что пора действовать.
Джехё ловит его возле окна, в которое хотел вылезти Квон. Он отборно матерится, втаскивая Квона обратно в комнату, и перекрикивает его шипение. Мальчишка полон решимости, адреналин бьет по мозгам. Квон самоуверенно думает, что такая преграда ему не помеха. Но Джехё оказывается просто невероятно сильным. Он за секунду отправляет Квона на пол и скручивает так, что тот думает, что у него нахрен вывернется позвоночник, но упорно продолжает сопротивляться, пока ему со звоном не выворачивает лодыжку. Первые секунды Квон тупо не может выдохнуть от боли, застывает с раскрытым ртом и широко открытыми глазами. А Джехё тихим голосом, чуть ли не плюясь, зло говорит Квону прямо в ухо:
- Ты чертов слабый мальчишка! Тупая, дворовая кошка, которая может только раздвигать ноги! Знай своё место! Что ты сможешь? – с издевкой шипит Джехё. – Ничего. Поэтому иди, ляг на кроватку и жди, пока кто-то займется твоим задом!
Джехё его отпускает практически сразу, как выговаривает последнее слово. Встает и с невозмутимым видом поправляет футболку, поглядывая на Квона. Тот делает рваный выдох, а потом лежит неподвижно, тупо не находя в себе сил пошевелить даже пальцем. Слова, одно за другим, крутятся в голове, как будто поставленные на повтор.
Говорят, что ты становишься сильнее, когда признаешь свою слабость. Но почему-то хотелось только сильнее сжаться в комочек и попросту исчезнуть.
Джехё не уходит, садится неподалеку, и отводит взгляд в сторону от мальчишки, у которого просто, без всхлипов, из глаз бегут слезы. Он знает, что сказал то, что не имел права говорить, но не было другого выбора. Лучше рано, чем поздно.
Возможно, это была истерика... Да, такая тихая, без эмоций. Просто Квон не хотел, чтобы его трогали вообще, абсолютно. Хотелось просто, чтобы время сейчас взяло и остановилось. Потому что нужно быть сильным, а Квон только и ждал, когда крепкие руки поднимут его с пола и он почувствует родное тепло.
Квон пропускает момент, когда Джехё выходит из комнаты. Только через время он слышит громкий бас ПиО. И неосознанно Квон пытается прислушаться всё сильней и сильней, чтобы не утратить этот небольшой «спасительный круг», не дающий ему снова окунуться в свои мысли. Если есть ПиО, значит, может быть, уже и Зико здесь.
Мысли беспорядочным потоком кружат в голове. Квон из-за этого пропускает момент, когда в комнату снова заходят. Его очень аккуратно берут на руки, и Квон сразу же чувствует чужое тепло. Он видит Джехё, но единственное, что Квон может сделать, это попытаться рукой оттолкнуться от чужой груди, и он отталкивается, но настолько слабо, что даже сам отстраняется только на пару сантиметров, а потом просто прижимают ладонью к себе.
Он сразу же узнает стены спальни Зико, цепляет взглядом макушку Пио, и замечает голую спину хозяина комнаты. На плече того был повязан бинт, недалеко на столе стояла полупустая бутылка соджу, рядом стоящий врач быстрыми движениями собирал свои инструменты.
Когда его усаживают на кровать, Зико до сих пор не оборачивается, только Кён смотрит на Квона, сначала удивленно, а потом переводит уже недовольный взгляд на Джехё. И Квон понимает, что не выдерживает, он зажимает рот рукой, чувствуя, как по щекам снова побежали слезы. И именно в этот момент оборачивается Зико - с разбитой губой и поцарапанной щекой. Он бросает на Квона короткий взгляд, и мальчишка почему-то уверен, что тот сразу же понимает всё. Он смотрит на Зико широко открытыми глазами и понимает, что совершенно не может успокоиться. Зико поднимается и, кажется, идет в сторону дверей, Квон отводит взгляд в противоположную сторону и в следующую секунду чувствует, как его обнимают. Он прячет лицо на чужой голой груди, начиная всхлипывать.
Один раз, один единственный раз он разрешает себе показать слабость. И Зико без просьб закрывает его от всех других. И становится немного легче.
Кён не знает почему, но на душе неожиданно становится гадко. И он понимает, что кошечка уже стала не только «его», а и «их».
Кён вздыхает и выходит из комнаты - у него ещё остались незавершенные дела.
Зико выпроваживает всех остальных и неспешно заваливает Квона на кровать. Мальчишка прижимается сильнее, игнорируя боль в лодыжке, и засыпает.
А утром главную площадь встречает охолодевший труп мужчины, подвешенный на памятнике адмиралу Ли Сун Сину.
Квон просыпается еле-еле, совершенно не желая открывать глаза. Он чувствует приятную тяжесть чужой руки на талии и родное тепло рядом. А через несколько секунд к его губам прикасаются мягкие чужие, а потом ещё. Квон недовольно морщит нос, слыша, как Зико на его действие восклицает недовольное "Эй". И Квон не удерживается от улыбки. Только улыбка получается неожиданно слабой и практически бесцветной.
Днём Квону, наконец-то, накладывают повязку на ногу. Зико упорно пытается добиться от него ответа о том, что случилось, но Квон только крутит носом, поднимается с кровати и с высоко поднятой головой прыгает на одной ноге с комнаты. Зико смотрит ему вслед с недовольным прищуром, но не останавливает.
Квон больше не позволяет показывать себе слабость. Он полностью игнорирует Джехё, когда встречается с ним на кухне, и спокойно отходит в сторону, когда кто-то из людей Зико, как обычно раньше, говорит "Брысь отсюда", не забыв поставить им подножку.
Зико видит эти попытки мальчишки вернуться в свое привычное душевное состояние, недовольно качает головой, но молчит, крепче прижимая к себе Квона.
Проходит всего пару дней. Зико тихо ахуевает, когда Квон становится перед ним, опираясь больной ногой на носочек, и уверенно заявляет:
- Я хочу снова работать в полиции.
Зико озвучивает самую цензурную из всех мыслей: "Не охуел ли ты, милый?!", и запирает Квона в комнате, не обращая внимания на обиженно надутые щеки. За дверью некоторое время ещё были слышны возмущенные крики, которые перешли в возмущенный скрежет ногтей по двери, а потом всё затихает.
- Кошечка, нэ? - с улыбкой говорит Кён, хорошо пугая Зико, который не заметил прихода друга.
Квон замолкает на неделю, смотрит на всех тяжелым взглядом и игнорирует любые поползновения Зико в свою сторону. Пока не заживает лодыжка.
- Нет!
- Ну...
- Я сказал - нет!
Квон тихо рычит, ебашит кулаком по столу, и Зико ждет грандиозных речевых выворотов, но мальчишка просто поднимает на него взгляд и смотрит прямо в глаза. Зико тяжело вздыхает, понимая, что проиграл. Он понимает, что совершает одну из больших ошибок в жизни, но отпускает, действительно отпускает, отворачивается к окну, а когда окидывает комнату взглядом, та уже пуста.
Квон неспешно поворачивает ключ в замке, и входит в пыльную пустую квартиру. "Дом".
Кён появляется в кабинете Зико сразу, как провожает Квона, и практически не удивляется, когда тот тихо приказывает:
- Следить 24 часа в сутки, - с дополнительным пунктом - чтобы обязательно припахали Джехё.
Минхек с чувством бьет себя рукой по лбу, охуевая от того, как начальство кивает и с жалостью смотрит на Квона, несущего воистину бред о своей пропаже. Ему действительно верят, и мальчишка возвращается на работу после немаленького перерыва.
Квон пытается игнорировать недавнюю новость о найденном трупе на главной площади и вообще отказывается вести дело о Зико, берет себе небольшие расследования и тихо размеренно их исполняет. А вечером приходит домой и зависает за ноутбуком. Интернет всё-таки страшно затягивающая вещь. Он на месяц «забывает» о том крутом повороте в его жизни и вспоминает, что такое привычная спокойная жизнь.
Когда Квон поворачивает ключ в замке, он жопой чувствует, что что-то не так. Он заходит в квартиру и прищуривает глаза, осматривая гостиную. Ничего не замечает, расслабляется и оказывается грубо прижатым к стене.
- Господи, это было так легко, что я не могу, - как-то весело и недовольно одновременно говорит Зико Квону на ухо. - Но всё-таки было весело, - он радостно тянет гласные в последнем слове и легко прикусывает мочку уха Квона. Мальчишка тихо охает, чувствуя, как невольно подкашиваются ноги, но упрямо пытается оттолкнуть от себя Зико. Впрочем, тот через секунду отходит сам, предварительно мазнув губами по щеке Квона.
- Чего приперся?
Зико удивленно выгибает бровь, смотря на Квона прифигевшим взглядом, готовый уже напомнить словестно Квону на каких они позициях. Но встречается с наигранно раздражённым взглядом и просто хмыкает, подходит ближе и целует в губы, и совершенно не чувствуя сопротивления.
Зико проводит языком по нижней губе Квона, смотря мальчишке прямо в глаза. А тот, как будто под гипнозом, просто смотрит и ждет, когда снова коснутся его губ.
Его губы немного приоткрываются, и поцелуй переходит на уровень выше. А потом Зико неспешно опускает руки ниже по спине Квона и, наверное, немного грубо сжимает ладонями его ягодицы, потому что сразу же получает по рукам и отдергивает их в стороны с выразительным «Ауч». Квон ничего не говорит, бросает на него кроткий взгляд, в котором Зико явно улавливает небольшой страх, и идет в сторону кухни. По-хорошему нужно было бы прогнать Зико, но Квон только становиться за плиту, готовит ужин и накрывает на стол на двоих. И только потом узнает, что в квартире он снова один и лишь тонкий шлейф от парфюма Зико напоминает, что тот здесь всё-таки был.
Квон не понимает, как так получается, просто время как будто замедляется, все защитные механизмы дают сбой и эмоции выплескиваются фонтаном. Он впервые доходит до такой точки, что расхерачивает свою гостиную в пух и прах. И когда больше всего хотелось, чтобы тебя крепко обняли, его обволакивает пустота.
Утро встречает его убранной квартирой, заваленной цветами комнатой и съеденным ужином. Квон сдерживается, чтобы тут же не разбить тарелку, посчитав, что она должна встретиться сначала с одной светлой головой. Он медленно выдыхает и на удивление чувствует внутри ни гнев, ни обиду, а звенящую пустоту.
Он приходит на работу с чувством, что он может сделать всё. Квон с кошачьей грацией незаметно вливается в расследование Тэиля, у которого по плану сегодня вооруженный рейд на базу преступников. Минхек узнает об этом только когда проходит 3 часа после старта операции, в тот момент, когда Квона отбрасывает взрывной волной, отчего тот сразу же теряет сознание.
Когда Квон просыпается, он чувствует, что что-то изменилось, слишком много родного запаха вокруг. Он открывает глаза и сразу же видит недовольный, точно направленный на него, взгляд карих глаз и, конечно, замечает, что он снова в спальне Зико.
Зико ничего не говорит, просто смотрит, и Квон чувствует, как его охватывает простой стыд, он подтягивает одеяло ближе до подбородка и накрывает себя с головой.
А потом его неспешно выпутывают из-под одеяла, наклоняются и целуют, медленно пропускают его волосы сквозь пальцы, с улыбкой говоря:
- Не делай больше так.
Возле двери заливисто гогочет и улюлюкает Кён, за что получает прицельным ударом пепельницы по руке от Зико. Квон улыбается и чувствует, что становится так хорошо на душе.
Когда позднее Квон спускается в гостиную, его сразу же встречает радостное восклицание Кёна:
- Наконец-то ты вернулся!
Квон смотрит в сторону дивана и замирает:
- Котята?
- Да, - Кён сидит с двумя котятами на руках и отвечает таким тоном, как будто говоря «Это же очевидно». Квон подходит к рыжим котятам, неспешно гладит их сзади ушек и как-то сразу находит общий язык со зверьем.
Зико никогда не говорит о том, нужен ли ему Квон, и это, наверное, самая сильная преграда, потому что мальчишка до глупого слабо понимает намеки.
Зико сажает его под домашний арест за прошлое происшествие на задании. Квон не возражает, только жалуется, что Минхек вообще должен был его уберечь от такой ситуации, он же присматривал за ним, нэ? Минхек в ответ смотрит на Квона с прищуром, и встречается взглядом с довольной наглой улыбкой.
Он продолжает также доставать полдня оставшихся в доме подчиненных, а вторую половину играется с котятами в куче меховых шуб, которые откуда-то припер Кён и сбросил Зико в комнату.
У самого Зико дел больше некуда, появились неожиданные проблемы, но он каждую ночь приходит домой к Квону, и если и насилует свой ноутбук работой, то всё равно находится рядом с мальчишкой.
Квон понимает, что любит. Вот так просто приходит осознание, и он абсолютно не уверен, что это чувство взаимно. Но в душе слишком большой фейерверк от нового открытия, чтобы Квон впадал в депрессию.
Выросший с пониманием чувства собственного достоинства и понятием «гордость», он не хочет быть простой кошкой, он хочет быть с Зико на уровне, поэтому Квон решает попробовать снова зарабатывать самостоятельно на жизнь. Конечно, его не отпускают, но наученный новой жизнью, Квон ухитряется улизнуть из дома.
Он делает всего пару шагов в своем плане, когда снова теряет бдительность и попадает в полную жопу.
Тэиль, которого Квон затрахал предложениями о своей помощи, посылает его просто отследить, может, узнать какую-то информацию. Квон идет в ночной клуб, где должен быть объект его расследования. Он выпивает одну стопку соджу для храбрости, не замечая пристального взгляда бармена, смотрит вокруг и вроде как находит цель, идет за ней и выходит в черный переулок за клубом.
Квон чувствует дежавю, но, когда внутри что-то начинает бить тревогу, ему уже прицельно попадают кулаком в челюсть. Он далеко не слабый, хотя из-за событий последних месяцев Квон не в лучшей физической форме. Но голова почему-то категорически отказывается переставать кружиться. Квон замечает нож в руках нападающего и понимает, что ничерта не может сделать, потому что тело совершенно не слушается. Он медленно начинает падать на землю, но в последний момент его ловят чьи-то руки, а потом крепко прижимают к груди и Квон чувствует родное тепло. Краем глаза он видит развернувшуюся рядом потасовку и, кажется, замечает очертания ПиО.
Зико прикасается ладонями к его щекам, поднимая его голову выше, так чтобы он смотрел тому прямо в глаза. На грани сознания, он видит лицо Зико и отдаленно слышит его тираду начинающуюся словами – «Я тебе говорил не выходить из дома!». Он пропускает середину и улавливает только предостерегающее «Никогда, слышишь, никогда так не делай больше!», а потом отрубается совсем. Зико крепче обнимает Квона и понимает, что впервые в жизни, его сердце бешено билось от испуга, от страха, что он не успеет.
Квон просыпается, когда они подъезжают к дому.
Они заходят в дом чертовски уставшие, и сразу же заваливаются на кровать. Квон практически засыпает, когда слышит тихое «Люблю».
Когда Квон просыпается, он не может сдержать улыбку на лице. Зико, сидящий рядом, хмыкает и накрывает Квона одеялом с головой со словами:
- Убавь яркость.
В его голосе нет раздражения, нет недовольства или злости, только тепло. И Квон улыбается ещё больше, выглядывая из-под одеяла.
Он в какой-то момент забывается и вспоминает, что упустил что-то важное, когда на пороге особняка появляется его мама. Квон несколько секунд стоит с широко открытыми глазами. Она подходит к нему быстрым шагом, ненавязчиво поднимает его нижнюю челюсть вверх, заставляя закрыть рот, и обнимает крепко-крепко. А потом идет к Зико, не обращая внимания на то, что Квон чуть ли не лежа пластом удерживает её за ноги.
Миссис Ким смотрит на Зико долгим пронзительным взглядом, от которого у Квона бегут мурашки по спине, потом переводит взгляд на сына, и, Квон точно уверен, что слышит в её голосе нотки подъеба, спрашивает «Я надеюсь, ты сверху?». Квон теряет челюсть вторично, а по кабинету разноситься дикий ржач Зико.
У них появляются домашние пирожки, блинчики и торт, и только потом мама уезжает, поцеловав мальчиков на прощание, и Зико, конечно, тоже не смог укрыться от прощального поцелуя мамы.
Квон хомячит сладости за обе щеки, смешно мараясь в креме, совершенно абстрагировавшись от внешнего мира. От торта его отвлекает теплый чужой язык, слизавший крем с его щеки. Квон переводит немного ошарашенный взгляд на Зико, а тот только улыбается, наклоняется ниже и на ушко говорит, чтобы тот готовился, потому что завтра он целый день будет дома, и у него совершенно нет работы. Квон сначала не понимает, а когда до него доходит - он чуть ли не давится тортом.
Зико действительно целый следующий день дома, но к Квону не лезет, только смеется, когда тот шарахается от его резких движений. И только когда Квон перед сном расслабляется, он накрывает его своим телом и целует совершенно не невинно. И Квон чувствует, что ему абсолютно не хочется сопротивляться. Он улыбается в поцелуй и крепко обхватывает Зико руками.
Квон никогда в жизни так не трахался или, вернее, его так не трахали. Наутро он чувствует абсолютную нирвану и посылает рабочий день куда подальше, оставаясь в кровати до обеда.
- Ты же понимаешь, что ты глава? - у Кёна уже немного заплетается язык, но он уперто продолжает гнуть свою речь. - И как бы…Кхм. Должен быть наследник.
- Он будет, - уверенно отвечает Зико. И перерывая не родившийся еще вопрос Кёна, добавляет, - усыновим.
- Бедный ребенок.
- У него будет папа – мафиози и мама – полицейский. Это же зашибись!
- Бедный ребенок.
Зико только широко улыбается и делает ещё один глоток соджу, топя в нём невысказанную горечь.
В действительности он много думал обо всей возникшей ситуации, насколько всё было неправильно с одной стороны. Но с другой память услужливо подкидывала радостную широкую улыбку Квона, и Зико забивал на всё – жизнь дерьмо, если в ней нет любви, разве не так?
«Секс, наркотики и рок-н-ролл», Квон не знает, почему у него в голове крутятся эти три слова, но они почему-то отчетливо ассоциируются только с Зико, и всем, что того окружает.
Квон делает один глубокий вдох и медленный выдох - всё по инструкции, но ничерта не успокаивается, бьет со всей силы подушкой о диван и только тогда чувствует, что стало чуточку спокойнее. Он выпрямляется и начинает поправлять белый костюм, сидящий на нём просто идеально.
Всё происходит на безлюдном песчаном берегу, рядом шумит океан, и Квон еле сдерживается, чтобы не сказать Зико: «Убавь пафос». Рядом только близкие друзья, а через пятьдесят метров ещё три десятка людей Зико, которые типа охраняют, но в действительности желают поглазеть.
Квон чувствует, как волнение нарастает, но он слышит негромкое «Да», и палец приятно холодит обручальное кольцо, и становится так хорошо на душе.